Неточные совпадения
Помирились, и Самгину
показалось, что эта сцена
плотнее приблизила Варвару к нему, а на другой день, рано утром, спускаясь в долину Арагвы, пышно одетую зеленью, Клим даже нашел нужным сказать Варваре...
Плотное, серое кольцо людей, вращаясь, как бы расталкивало, расширяло сумрак. Самгин яснее видел Марину, — она сидела, сложив руки на груди, высоко подняв голову. Самгину
казалось, что он видит ее лицо — строгое, неподвижное.
— Вот я согласен, — ответил в конце стола человек маленького роста, он встал, чтоб его видно было; Самгину издали он
показался подростком, но от его ушей к подбородку опускались не густо прямые волосы бороды, на подбородке она была
плотной и, в сумраке,
казалась тоже синеватой.
Казалось, что чем дальше уходит архиерей и десятки неуклюжих фигур в ризах, — тем более
плотным становится этот живой поток золота, как бы увлекая за собою всю силу солнца, весь блеск его лучей.
Вечерами, поздно, выходил на улицу, вслушивался в необыкновенную, непостижимую тишину, —
казалось, что день ото дня она становится все более густой, сжимается
плотней и — должна же она взорваться!
«Невежливо, что я не простился с ними», — напомнил себе Самгин и быстро пошел назад. Ему уже
показалось, что он спустился ниже дома, где Алина и ее друзья, но за решеткой сада, за
плотной стеной кустарника, в тишине четко прозвучал голос Макарова...
Едва я успел сообразить, что это за тиканье, как оно прекратилось, и из-за
плотной двери опять
показался Мина.
Она всхлипнула и закрыла лицо руками. В коридоре за дверью слышалось осторожное шушуканье, а потом
показался сам Акинфий Назарыч,
плотный и красивый молодец, одетый по-городски в суконный пиджак и брюки навыпуск.
Плотная, приземистая фигура Тетюева,
казалось, дышала той энергией, которая слышалась в его словах.
Вершинин, Майзель, Буйко, Дымцевич, Сарматов, доктор Кормилицын, Платон Васильевич и еще несколько человек заслуженных стариков сбились в одну
плотную кучу и терпеливо выжидали, когда наконец
покажется Евгений Константиныч.
Посередине и впереди батальонный командир Артабалевский, по юнкерскому прозвищу Берди-Паша, узкоглазый, низко стриженный татарин; его скуластое,
плотное лицо, его широкая спина и выпуклая грудь
кажутся вылитыми из какого-то упругого огнеупорного материала.
Самая наружность его являла вид добродушия и стойкости: небольшого роста,
плотный, подвижной, с бойкими глазами и уверенною речью, он
казался человеком, который недурно устроился и намерен устроиться еще лучше.
Слушая, он смотрел через крышу пристани на спокойную гладь тихой реки; у того её берега, чётко отражаясь в сонной воде, стояли хороводы елей и берёз, далее они сходились в
плотный синий лес, и, глядя на их отражения в реке,
казалось, что все деревья выходят со дна её и незаметно, медленно подвигаются на край земли.
В тёмном небе спешно мелькали бледные окуровские молнии, пытаясь разорвать толстый слой
плотных, как войлок, туч; торопливо сыпался на деревья, крыши и на и землю крупный, шумный летний дождь —
казалось, он спешит как можно скорее окропить это безнадёжное место и унести свою живительную влагу в иные края.
Тишина в комнате
кажется такой же
плотной и серой, точно кошма на полу. С воли чуть слышно доносятся неясные звуки боязливой и осторожной ночной жизни города, они безличны и не колеблют ни устоявшейся тишины, ни мысль старика, углублённую в прошлое.
Дом наполнился нехорошею, сердитой тишиною, в комнату заглядывали душные тени. День был пёстрый, над Ляховским болотом стояла сизая,
плотная туча, от неё не торопясь отрывались серые пушистые клочья, крадучись, ползли на город, и тени их ощупывали дом, деревья, ползали по двору, безмолвно лезли в окно, ложились на пол. И
казалось, что дом глотал их, наполняясь тьмой и жутью.
«И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади,
плотный и немой, а Данко и все те люди сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха, промытого дождем. Гроза была — там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река… Был вечер, и от лучей заката река
казалась красной, как та кровь, что била горячей струей из разорванной груди Данко.
Я взял билет и вышел с парохода, чтобы купить чего-нибудь съестного на дорогу. Остановившись у торговки, я увидал
плотного старика-оборванца, и лицо мне
показалось знакомым. Когда же он крикнул на торговку, предлагая ей пятак за три воблы вместо шести копеек, я подошел к нему, толкнул в плечо — и шепнул...
Кто-то,
кажется Дениска, поставил Егорушку на ноги и повел его за руку; на пути он открыл наполовину глаза и еще раз увидел красивую женщину в черном платье, которая целовала его. Она стояла посреди комнаты и, глядя, как он уходил, улыбалась и дружелюбно кивала ему головой. Подходя к двери, он увидел какого-то красивого и
плотного брюнета в шляпе котелком и в крагах. Должно быть, это был провожатый дамы.
Илья захохотал. Ему стало ещё легче и спокойнее, когда он сказал про убийство. Он стоял, не чувствуя под собою пола, как на воздухе, и ему
казалось, что он тихо поднимается всё выше.
Плотный, крепкий, он выгнул грудь вперёд и высоко вскинул голову. Курчавые волосы осыпали его большой бледный лоб и виски, глаза смотрели насмешливо и зло…
Сергей же Михайлыч был человек уже немолодой, высокий,
плотный и, как мне
казалось, всегда веселый; но, несмотря на то, эти слова мамаши запали мне в воображение, и еще шесть лет тому назад, когда мне было одиннадцать лет и он говорил мне ты, играл со мной и прозвал меня девочка-фиялка, я не без страха иногда спрашивала себя, что я буду делать, ежели он вдруг захочет жениться на мне?
И сегодня, как всегда, перед глазами Аристида Кувалды торчит это красное здание, прочное,
плотное, крепко вцепившееся в землю, точно уже высасывающее из нее соки.
Кажется, что оно холодно и темно смеется над ротмистром зияющими дырами своих стен. Солнце льет на него свои осенние лучи так же щедро, как и на уродливые домики Въезжей улицы.
Последние слабые лучи понемногу уходили сквозь льдины окон из небольшой юрты; густая тьма выползала из углов, заволакивала наклонные стены, которые,
казалось, все
плотнее сдвигаются над головой.
Сверху темнота налегла на эту коробку
плотной непроницаемой крышкой. Где-то далеко в вышине, вглядевшись, молодой человек различил неясные очертания белесоватого облака, тихо плывшего над этой коробкой. Но очертания были нежны, смутны;
казалось, этот бесцветный призрак облака тонул и терялся в густой темноте, наводя своим неопределенным движением грустные, тоскливые грезы…
Лошадь, зябко встряхивая кожей, потопталась на месте и тихонько пошла, верховой покачнулся, сквозь дрёму ему
показалось, что он поворотил назад, но не хотелось открыть глаза, было жалко нарушить сладкое ощущение покоя, ласково обнявшее тело, сжатое утренней свежестью. Он ещё
плотнее прикрыл глаза. Он слышал насмешливый свист дрозда, щёлканье клестов, тревожный крик иволги, густое карканье ворон, и, всё поглощая, звучал в ушах масляный голос Христины...
Покуда она сдвигала лавки и стелила на них сено, Николай Николаевич вышел на крыльцо. Ни впереди, ни по сторонам ничего не было видно, кроме
плотного, серого, влажного тумана, и высокое крыльцо,
казалось, плавало в нем, как лодка в море. И когда он вернулся обратно в избу, то его лицо, волосы и одежда были холодны и мокры, точно они насквозь пропитались едким болотным туманом.
Шальная пуля сделала свое дело. Четверо солдат с носилками бросились к раненому. Вдруг на одном из холмов, в стороне от пункта, на который велась атака,
показались маленькие фигурки людей и лошадей, и тотчас же оттуда вылетел круглый и
плотный клуб дыма, белого, как снег.
Они облепили кровлю сакли и оттуда
казались в своих
плотных чадрах то ли неподвижными изваяниями, то ли пестрыми привидениями…
Как только «Коршун» подошел, насколько было возможно, близко к клиперу и, не бросая якоря, остановился, поддерживая пары, с «Забияки» отвалил вельбот, и через несколько минут командир «Забияки»,
плотный, коренастый брюнет с истомленным, осунувшимся лицом, входил на палубу «Коршуна», встреченный, как полагается по уставу, со всеми почестями, присвоенными командиру. Он радостно пожимал руку Василия Федоровича и в первую минуту,
казалось, не находил слов.
А смерть наваливается все
плотнее. Ивану Ильичу
кажется, что его с болью суют куда-то в узкий и глубокий черный мешок, и все дальше просовывают и не могут просунуть. Он плачет детскими слезами о беспомощности своей, о своем ужасном одиночестве, о жестокости людей, о жестокости бога, об отсутствии бога.
В лесу стало совсем сумрачно.
Казалось, будто стволы деревьев
плотнее сдвинулись между собою, чтобы преградить нам дорогу.
Казалось, что лес, видя, что не в силах остановить людей, преследовавших его зверя, позвал на помощь небесные стихии.
Но как бы там ни было,
плотное слитие обеих сторон в объятиях, поцелуях, слезах показали начальству, что «оправданные» не презирали осужденных, и… начальство этим,
кажется, было тронуто. Нам довольно долго не мешали изливать на прощании свои чувства, и когда, наконец, настало время это прекратить, «оправданным» опять скомандовали выстроиться во фронт, а нас, осужденных, построили колонною и скомандовали нам марш за двери.
Теркин поглядел туда, и взгляд его остановился на спине
плотного мужчины, сидевшего к нему вполпрофиля. Эта спина, и волосы, и фуражка
показались ему знакомыми.
Стрелки выстроились. На балконе того дома, где жил попечитель,
показалась рослая и
плотная фигура генерала. Начались переговоры. Толпа все прибывала, но полиция еще бездействовала и солдаты стояли все в той же позиции. Вожаки студентов волновались, что-то кричали толпе товарищей, перебегали с места на место. Они добились того, что генерал Филипсон согласился отправиться в университет, и процессия двинулась опять тем же путем по Владимирской и Невскому.
Наружность Ледрю
казалась в молодости эффектной, а тут передо мной был
плотный, пожилой француз, с лицом и повадкой, я сказал бы, богатого рантье. Узнав, что я долго жил среди парижской учащейся молодежи, он стал говорить, что студенты, вместо того чтобы ходить по балам и шантанам, готовились бы лучше к революционному движению.
Руэр рядом с фигурой Тьера мог
казаться колоссом:
плотный, даже тучный, рослый, с огромной головой, которую он, когда входил на трибуну, покрывал черной шапочкой; говорил громко, сердито или с напускным па>-фосом. И когда разойдется и начнет разносить неприятных ему ораторов, то выпячивал вперед оба кулака и тыкал ими по воздуху. Этот жест знал весь Париж, интересовавшийся политикой.
Красивым его лицо нельзя было назвать, но я редко видал более характерную голову с такой своеобразной, живой физиономией, с острыми и блестящими глазами, с очертаниями насмешливого рта, с этим лбом и седеющей шевелюрой. Скульптор Забелло сумел схватить посадку головы и всю фигуру со сложенными на груди руками в статуе, находящейся на кладбище в Ницце, только, как это вышло и на памятнике Пушкина в Москве, Герцен
кажется выше ростом. Он был немного ниже среднего роста, не тучной, но
плотной фигуры.
Актер Фюрст, создатель театра в Пратере, был в ту пору еще свежий мужчина, с простонародной внешностью бюргера из мужиков,
кажется, с одним вставным фарфоровым глазом,
плотный, тяжелый, довольно однообразный, но владеющий душой своей публики и в диалоге, и в том, как он пел куплеты и песенки в тирольском вкусе. В нем давал себя знать австрийский народный кряж, с теми бытовыми штрихами, какие дает венская жизнь мелкого бюргерства, особенно в демократических кварталах города.
Он растерянно повернулся, вышел на балкон. Над морем стоял месяц, широко окруженный зловещим зеленовато-синим кольцом. По чистому небу были рассеяны маленькие,
плотные и толстые тучки, как будто черные комки. Ордынцев постоял, вернулся в комнату, сел на диван. За дверью было тихо. Он с тревогою думал: что она делает? И не знал, что предпринять. И чуждыми, глупо-ненужными
казались ему сложенные на столе папки с его работами.
Шедший впереди всех поручик Лобытко, высокий и
плотный, но совсем безусый (ему было более 25 лет, но на его круглом, сытом лице почему-то еще не
показывалась растительность), славившийся в бригаде своим чутьем и уменьем угадывать на расстоянии присутствие женщин, обернулся и сказал...
Он не отвечал мне ни слова, и, вообразите, мне
показалось, что он угомонился, но — позор человечества! — в это же время я вдруг заметил, что из всех его окружающих на меня не смотрит ни один человек и все они держат своих коней как можно
плотнее к нему, чтобы оттереть меня от него или оборонить от меня. Вообще, не знаю, что такое они хотели, но во всяком случае что-то противное и глупое.